А бабочка крылышками бяк–бяк–бяк,
А за ней воробышек прыг–прыг–прыг…

Мир прекрасен в своем многообразии. Что ни говори, наварист и крепок бульон органической жизни. Столько у нее, природы–матушки, форм, видов и подвидов, классов, семейств, немыслимых анатомических конструкций! И всякой твари божьей, – от комара до его жертвы, от вируса птичьего гриппа до плезиозавра, – дарован свой отдельный инструмент и специальный навык, чтобы сосать и рвать, жевать и глотать. Главное – видеть цель. К ней можно плыть, ползти, скакать, лететь или (что гораздо проще) передвигаться воздушно–капельным путем. Способ не важен. Смысл бытия – в движении, ребята. В движении челюстей, главным образом.

Серия «Zoo» Айрата Терегулова посвящена братьям нашим меньшим – всем сразу – бабочкам, птичкам, мокрицам, сколопендрам, рогатым и кусачим особям, плотоядно разевающим клювы и рты.

Ну, вот, – подумал искушенный зритель, – художника утомил социум, городской ландшафт, и он в поисках свежих героев, вооружившись сачком и лупой, отправился бродить по заповедникам и национальным паркам.

Ничуть не бывало. В связях с «зелеными» автор не замечен. Анималисткой не страдает. Траектория его творческого поиска очерчена давно, внятно, и эта последняя его серия, – лишь одна из граней сложно преломляющего свет дарования.

– О чем он говорит? – Не унимается дотошный зритель. – Мне нужен текст, подтекст, контекст и смысл…

– Он говорит о нас с тобой. О нашей с тобой неуемности. Это наши щупальца и присоски, хитиново-суставчатые доспехи и кожистые панцири. В них мы хоронимся от мира и, вместе с тем, охотимся за ним. Фауна – лишь образ – условное потребительское общество. Здесь размер имеет большое значение, а хороший аппетит – это и доблесть, и самый главный талант.

– Но где же тут любовь? Сплошное ерничество, сарказм, граничащий с издевкой…

– Любовь… Она тут повсюду. Только любит Айрат не объекты, не субъекты и не организмы. Он питает нежную страсть к черному и белому, к свету и тени. Художник пестует пятно и линию, создает драматургию цвета, выстраивает сложные взаимоотношения фактур. Потому каждый оттиск – долгий поцелуй, каждый холст и лист серии – пылкий роман с материалом.

Хайдар Кульбарисов